Бывший футболист сборной России Юрий Жирков ответил на вопросы журналистов.

— Сначала давайте вернемся на полгода назад и вспомним, что происходило с вами в перерыве матча чемпионата мира Россия - Испания?
— Я понял, что шанса вернуться на поле нет. Уже в конце первого тайма почувствовал сильную боль в области ахилла. Парой слов перекинулись с доктором и приняли решение — выходить на второй тайм мне не стоит.

— Как это восприняли?
— Если не можешь играть на сто процентов — смысла в этом нет.

— Тем не менее, в следующем матче с хорватами вы были на скамейке запасных.
— Всегда очень сложно смотреть матч твоей команды с лавки или трибуны. Переживаешь гораздо больше и очень хочется быть на поле. Но в моем случае это было невозможно.

— Практически сразу после ЧМ-2018 вы объявили об окончании карьеры в сборной, за которую выступали с 2004 года. Насколько сложным было такое решение?
— Мог закончить еще раньше — такое мнение было в том числе и у меня. Но семья и дети отговорили. А после ЧМ-2018 стало ясно — пора заканчивать. Дети хотели увидеть папу на домашнем чемпионате мира. Когда играет сборная, младший сын всегда показывает на экран, хочет разглядеть на форме наш герб. Очень сильно переживает за команду. И все время ищет на поле меня.

— Как же вы объяснили ему после ЧМ, что вас в форме сборной по телевизору больше не будет?
— Ничего говорить не стал (улыбается).

— Можно ли сказать, что сбылась ваша мечта — сыграть на домашнем чемпионате мира?
— Да. Тем более мы выступили, как мне кажется, достойно. Уверенность по ходу дела приходила. Но это всегда так, если выигрываешь один матч, потом второй.

— Вы почувствовали как после ЧМ-2018 изменилось отношение к сборной?
— Когда мы играем в хороший футбол и добиваемся результата, все, конечно, меняется. Так было и в 2008 году. Тогда после Евро все носили команду на руках, а через какое-то время опять загоняли обратно. Сейчас все снова поменялось в лучшую сторону. Теперь ребятам важно не отходить от этого. И в каждом мачте играть на победу, выходить на Евро-2020.

— Когда чемпионат мира закончился, какие были ощущения уже на холодную голову?
— Поначалу — карьера, в том числе в сборной, все это было не зря. Но потом все отошло на второй план.

— Почему?
— Из-за проблем с ногой.

— Настолько эта травма беспокоила?
— Да. Она очень серьезно выбила из колеи.

— Морально или физически?
— И так, и так. Было много консультаций с врачами, споров — нужна ли операция. Если да, то какая именно. В том числе в Финляндию по этому поводу ездил. И, конечно, очень сильно переживал по этому поводу.

— Из-за чего больше всего?
— Делать или не делать операцию, какие потом шансы на то, что смогу играть. Понимал при этом: если будет рецидив, то это значит все — конец карьеры. Слышать, что такое возможно, было очень непросто.

— Когда в этой ситуации наступил перелом?
— А может его еще не было? (Улыбается.) Правда, сейчас уже практически полностью тренируюсь с командой, ахилл не болит. Надеюсь, на этом сборе не пропущу ни одной тренировки, продолжу играть какие-то минуты.

— И все-таки в какой-то момент вы же перестали хромать и начали бегать?
— Мне и сейчас говорят, что я прихрамываю, когда иду с тренировки (смеется). А если серьезно, веру в себя снова почувствовал после того, как в Финляндию съездил. Там меня смотрел доктор, который много операций на ахилле сделал. Он и в нашу клинику в Петербург потом приезжал. В итоге сказал — с таким ахиллом можно играть. Без операции. Чем здорово меня обнадежил! Эти слова все время держу в голове. И сейчас в Катаре тоже.

— Период после ЧМ-2018 — самый сложный период в карьере?
— Да.

— Чем занимались помимо восстановления?
— Передохнуть все равно не получалось — надо было все время заниматься в тренажерном зале, как-то разрабатывать ногу. Это очень непростой момент, когда надо бежать, а она тебя не слушается. Все тянет, болит.

— А ходить нормально могли?
— Месяца четыре хромал. Думал в какой-то момент, что бегать уже никогда не смогу, если честно.

— Когда же ушла боль?
— Месяцев через пять после ЧМ.

— Свободное время как проводили?
— Практически все время дома. Не хотелось куда-то выходить, что-то делать. Разве что пару раз в музеи съездили.

— Из партнеров чаще всего с Нобоа виделись?
— Постоянно перекидывались шутками, в тренажерном зале пересекались. Каждый день спрашивали друг друга — ну, как у тебя дела? (Смеется.)

— Комментатор Геннадий Орлов сказал недавно: «Жирков обязательно вернется, но при условии, что сам этого захочет». Согласны?
— Знаете, года два назад мог вообще с футболом закончить. Станислав Черчесов наверняка помнит и то, как я еще в «Динамо» собирался вешать бутсы на гвоздь. Но когда игрок надолго оказывается выбитым из колеи, у него заново появляется очень большое желание играть в футбол. Пусть даже для этого надо еще больше тренироваться.

— Тяжело делать это в 35 лет?
— За эти полгода многое пересмотрел. Если раньше мог себе позволить где-то чуть-чуть схалтурить, то теперь — нет. Это точно в голове поменялось.

— Контракт с «Зенитом» рассчитан до лета. Что дальше, уже задумывались?
— Сначала надо полноценно вернуться на поле в матчах. Потом думать, что дальше. Тут многое от здоровья зависеть будет и физического состояния.