Защитник сборной России Юрий Жирков вспоминает «Челси», рассуждает о своём музее и рассказывает о мотивации продолжать играть.

— Все под впечатлением от игры со «Спартаком» и от забитого вами мяча. Вспомнили гол за «Челси» в ворота красно-белых. Насколько наигранная комбинация?
— Наверное, это была установка тренера. При стандартах я всегда находился на дальней штанге, ловил отскоки от игроков. В итоге получился такой отскок. Я принял мяч, пробил. При этом, когда мяч летел, я успел в голове прокрутить момент, понял, как нужно бить. Доля секунды, а получилось хорошо.

— «Зенит» стал чемпионом при Сергее Семаке, вернул себе титул спустя четыре года. Как изменился Семак после весны?
— Никак не изменился, остался таким же, каким был до чемпионства. Всё осталось, тренировки те же, тот же подход к игрокам.

— Как вы общаетесь с Сергеем Богдановичем в команде? У разных тренеров разные принципы на этот счёт.
— Я играл с ним в одной команде и сборной, но сейчас я с ним не как с другом общаюсь, а понимаю, что он главный тренер. Из этого вытекает общение. Если он подойдёт с разговором, тогда и поговорим, а я сам я не имею права подойти, что-то там сказать.

— То есть вы к тренерам сами не идёте общаться, вне зависимости от того, играете или нет?
— На протяжении всей карьеры во всех клубах я не подходил к тренерам и ничего не мог им сказать, например готов играть или нет. Такого, пожалуй, никогда не было, если даже что-то болело. Если тренер подходил, сам спрашивал, то тогда я уже отвечал.

— Вам 36 лет, были разные периоды в карьере, вы восстановились совсем недавно после тяжёлой травмы. Откуда брать мотивацию играть на высоком уровне?
— Игнашевич играл до 38 лет, так что возраст не помеха для игры в футбол.

— Что держит в футболе? Может быть, это страх закончить карьеру?
— Может быть, это страх. Наверное, после последней травмы я всё переосмыслил, был шанс, что придётся закончить с футболом. Когда восстанавливался, проходил какие-то процедуры через боль. Подумал тогда, что можно ещё поиграть. А если всё будет нормально, то буду также отдаваться на поле.

— В Англию вы уезжали суперзвездой, но довольно быстро вернулись в Россию. Дело в адаптации?
— Если бы я приехал туда один, то было бы легче. А так – я с семьёй, поэтому были сложности в бытовом плане. Наверное, это меня немножко раздражало. Раздражало, когда играешь, а потом тебя сажают обратно опять в запас. Может, были и травмы, а может это просто решение Анчелотти. Приходил домой, а там были уже бытовые проблемы: заплатить за въезд в центр города, например. А так как я не говорил хорошо на английском, то для меня это была сложность. Такие мелочи раздражали, всё, возможно, переносилось на поле. Скорее всего, из-за таких проблем и пришлось вернуться.

— Насколько тяжело психологически находиться в большом клубе и как к этому привыкнуть, ведь можно быстро уйти из команды?
— В футболе всегда происходят такие ситуации. Футболисты приходят и уходят. Просто каждый понимает, что не всю жизнь он будет играть в одной команде. Всегда может прийти какой-то сильный игрок и ты окажешься не у дел. На скамейке запасных не каждый готов сидеть. Игроки сами понимают, что если они хотят играть, то им надо уходить. Каждый футболист сам строит своё будущее.

— Возможно, вы сегодня самый «народный футболист» страны. Люди на вас будут ходить в любом городе. Согласны?
— Перед тем как я не продлил контракт с «Зенитом», были мысли закончить карьеру в родном Тамбове или в «Балтике». Поиграть год или полтора и закончить с футболом.

— То есть родной Тамбов до сих пор глубоко сидит внутри и не отпускает?
— Да, конечно. Это воспоминания детства, ведь я много времени провёл там. Тот же стадион, например. Это всё сидит в сердце.

— Если сделать музей Юрия Жиркова в Тамбове, то что бы вы туда отдали?
— Если делать, то делать самому, как сделал, например, Бранислав Иванович. Наверно, можно было бы сделать такой музей. Люди бы увидели медали и награды. Правда, у меня недавно стена с кубками упала, и половина всего побилось. Восстановлению не подлежат.

— Есть же реставрация.
— Там очень много упало и сильно побилось. Фарфоровые мячи, например.

— Вы упомянули Ивановича. Как началась ваша дружба?
— Я пришёл в «Челси». Там уже были Андрей Шевченко и Бранислав Иванович. Он играл раньше в России, поэтому немного говорил по-русски. Общение зародилось именно в Англии. Он мне очень сильно помогал в переводе. Когда он переехал обратно в Россию, то я очень обрадовался. Мы стали общаться семьями, стали большими друзьями.

— Сейчас у сборной два матча: в Глазго и Калиниграде. Нет мысли сыграть в почти родном Калининграде прощальный матч?
— Родные уговаривали, чтобы я вернулся к играм за сборную. Черчесов приехал в Питер, мы с ним хорошо поговорили. Ещё есть желание поиграть.

— Бронза 2008 года, как и победы ЦСКА и «Зенита» в Кубке УЕФА, – лучшее, что было в нашей новейшей футбольной истории, почему это поколение такое?
— Раньше футбол был другой. Лимит на игроков был другим. Наверно, было больше хороших легионеров. От этого мы все и росли. Конечно, был и хороший костяк российских игроков и в ЦСКА, и в «Зените». Это в совокупности и дало результат.

— Как бы вы хотели закончить карьеру?
— Даже не думал об этом. Я хотел закончить с футболом ещё пять или шесть лет назад. Жена не даст соврать! Она меня всё время дураком называла. Говорила, что маленькие дети ещё не видели, как я в футбол играю.

— Что собираетесь делать после футбола? Рыбалка?
— Первым делом, наверное, сделаю свой музей по Второй Мировой войне. Рыбалка уже потом. Я ещё тот рыболов! Если серьёзно, то ещё не задумывался, чем буду заниматься. Если у человека на первом месте всегда был футбол, то ему потом тяжело что-то придумать.

— Есть ли шансы у Караваева вытеснить вас из состава и в «Зените», и в сборной?
— Я как раз предыдущие три игры сидел в запасе. Я готов сидеть на скамейке запасных. Хорошо, что в команду приходят сильные и хорошие игроки. Тем более игроки национальной сборной. Они только помогут команде, не важно на какой позиции играя. Мы рады, что Караваев перешёл в нам.