Главный тренер сборной России по футболу Станислав Черчесов ответил на вопросы журналистов.

— Штирлиц говорил: запоминается последнее. У нашей сборной в конце сезона — 0:3 от немцев и 0:2 от шведов.
— Признаю: Максим Максимович Исаев, он же — Макс Отто фон Штирлиц, был мудрым человеком, но в этот раз не до конца соглашусь с ним.

— Почему, Станислав Саламович?
— Проигрывать всегда неприятно, но эти два поражения — рабочие моменты, они не должны все перечеркнуть. Надо оценивать год не по ним, а в целом. А главным в 2018-м стал чемпионат мира в России и выступление на нем национальной сборной, которая пробилась в четвертьфинал.

К этому событию готовились долгое время.

Когда Россия получила право на проведение чемпионата? В 2010-м? Вот и выходит: страна-организатор восемь лет вела планомерную работу, строила стадионы, аэропорты, дороги и отели, национальные сборные два года пробивались через отборочные турниры, мы в это же время наигрывали состав нашей команды, за месяц до старта турнира собрали лучших, а для зрителей все началось со свистком судьи 14 июня в «Лужниках».

У каждого в этом цикле были свои временные отрезки, которые сложились в цельный паззл, единую картину. Так и надо ее воспринимать, а вы судите по отдельным деталям.

— Но осадочек, наверное, и у вас остался?
— И близко нет ничего похожего. Не вижу никакой трагедии.

Когда составлялся календарь матчей сборной, никто не мог предположить, с чем придется столкнуться в ноябре. Мы воспринимаем случившееся как тревожный звонок, сигнал сверху. Ведь подобное может повториться и в предстоящем отборочном цикле на Евро.

— Вы о чем? Расшифруйте.
— Из футболистов стартового состава, выступавших на чемпионате мира, на последнем сборе осталось только двое. Остальные закончили играть за национальную команду, вовсе ушли из спорта, получили травмы… Разные причины и обстоятельства, но факт налицо.

Вот вы заговорили про матч против шведов. На поле у нас вышли хорошие, достойные игроки, но пока рано называть их единой командой. Для этого нужно время, а тут пришлось действовать практически с листа. Мы почему в спарринг-партнеры выбрали Германию? Хотели на сильном сопернике проверить готовность к заключительной игре в Лиге наций. Но на немцах сложно обкатывать состав, который собрался вдруг.

Случился форс-мажор — называйте, как хотите: из игроков, вызванных на заключительный сбор сезона, пятеро не доехали из-за травм и четверо выпали перед игрой со Швецией. Кудряшов, Рауш, Петров, Зобнин. Дзюба приехал лишь ко второму матчу. О чем еще говорить?

Но, повторяю, с такими проблемами может столкнуться любая команда. Сейчас вот мы нарвались. Надо делать выводы: расширять состав потенциальных кандидатов, чаще вызывать новых игроков, чтобы они хоть немного поварились в общем котле и при необходимости могли заменить коллег, выбывших по тем или иным причинам.

Скажем, в матче с немцами дебютировал Ари. Опытный, классный футболист, однако у него не было времени, чтобы сыграться с партнерами. Еще рассчитывали просмотреть Ильзата Ахметова, но он получил травму.

Не стоит слишком заострять внимание на этих моментах.

Каждый должен заниматься своим делом: мы — тренировать, болельщики — переживать, комментаторы — анализировать: в интернете уже вынесли приговор, мол, хорошо не жили — нечего и начинать. Наша сборная вернулась на круги своя.

Задаете такие вопросы, словно хотите в чем-то упрекнуть. Может, этого в ваших словах нет, и я ошибаюсь, но в любом случае оправдываться мне не за что и не перед кем. Что за комментаторы, какой приговор… Зачем я буду это обсуждать? Вспомните, что говорили и писали до чемпионата мира. Если бы все слушал, реагировал, не осталось бы времени ни на что остальное.

Объясню образно, чтобы стало понятнее. Вам доводилось бывать на репетициях в театрах?

— Случалось.
— И как впечатления?

— Да по-разному. Люди ищут, пробуют. У одних получается, у других — не очень.
— Правильно рассуждаете!

Вот и мы перед чемпионатом мира готовились к будущей премьере, подыскивали исполнителей на ведущие роли, разбирали по деталям мизансцены, а нас не понимали и ругали, словно за результат.

В конце апреля я решил сходить на концерт оркестра Мариинского театра в рамках Пасхального фестиваля, которым много лет руководит Валерий Гергиев. Специально попросил разрешения приехать в Зал имени Чайковского заранее, часа за три, чтобы поприсутствовать на репетиции. За роялем сидел Денис Мацуев, тоже мой хороший друг. Валерий Абисалович стоял за дирижерским пультом.

И вот занял место в зале, собрался слушать, настроился на прекрасное и вдруг поймал себя на мысли, что… ничего не понимаю. Гергиев постоянно останавливал оркестрантов, требуя, чтобы одни играли пониже, другие повыше. Признаю себя не большим специалистом в музыке, можно сказать, мне медведь ухо отдавил, но даже я задумался: а что вообще происходит? Мне показалось, со сцены звучит какая-то какофония…

Репетиция завершилась, мы с Валерием Абисаловичем и Денисом выпили по чашке кофе, поговорили на отвлеченные темы, а через полчаса начался концерт. Музыканты вышли да-ка-а-ак жахнули! Тут-то и понял, почему у Гергиева с Мацуевым гастроли расписаны на пять лет вперед, отчего их ждут по всему миру.

Если бы ограничился лишь репетицией, мог сделать ошибочные выводы. Всегда надо оценивать по результату. Понимаете?

А нас судили по тренировкам, контрольным матчам. Но мы ни на кого не обижались, боже упаси.

— Да? Вы же человек кавказский, горячий.
— Темперамент у всех разный. И свой хлеб каждый зарабатывает, исходя из специфики профессии. Журналисты ведь должны о чем-то писать. Лучше о скандалах, такие сюжеты тиражируются гораздо быстрее.

— Но у вас было ощущение, что можете не доработать до чемпионата — снимут раньше?
— К тому, что в футболе разбирается все мужское население страны, привык давно, этим меня не удивишь. Но люди, которые принимают решения, руководствуются не газетными статьями, поверьте. Да и я особенной критики в свой адрес не встречал. Все в рамках допустимого. Или, может, мне повезло, я читал другую прессу, не ту, что вы.

После Евро-2016 из сборной ушли процентов 60 футболистов. К Кубку конфедераций наигрывался новый состав, мы полагали, он станет основным на чемпионате мира, но из него тоже стали выпадать игроки — один, второй, третий, четвертый… Это нас заботило гораздо больше, чем критика в прессе или в социальных сетях.

Но, кстати, ведь и критика разной бывает — позитивная, негативная, огульная, конструктивная…

— Как говорится, победителей не судят.
— А к нам эти слова какое имеют отношение? Напомню, если кто-то запамятовал: чемпионами мира по футболу стали французы.

— Я сейчас не о спортивном результате.
— Да, тут готов согласиться: в эмоциональном плане можем считать себя победителями. Допускаю, что через четыре года в Катаре наша команда выступит даже лучше, чем в России, но это будет там. А здесь был первый домашний чемпионат. И — с большой долей вероятности — последний на нашем веку.

Это создало определенный фон, вот и год получился особенным, абсолютно неповторимым.

— Со стороны все выглядело, как американские горки. Сначала — падение, потом — взлет…
— Погруженные в процесс видели, что все идет по плану. Перепады в любом случае неизбежны, это ведь спорт высших достижений. Кто-то из ваших коллег после контрольного матча с Турцией 5 июня, в котором мы сыграли вничью, спросил, мол, когда увидим на поле не одиннадцать футболистов, а команду. Я ответил: 14 июня, в игре против Саудовской Аравии. Так и получилось.

И тех, кому в России не хватало атмосферы футбольного праздника, я попросил потерпеть до открытия чемпионата, до первого свистка судьи и удара по мячу.

Не зря рассказал вам о репетиции оркестра Мариинского театра. Валерий Абисалович подал знак, взмахнул руками, и концерт начался… Там был Пасхальный фестиваль, а у нас — мировой чемпионат.

Зрители купили билеты и жаждали яркого зрелища. Надо было его обеспечить. Девизом сборная России выбрала слова «Играй с открытым сердцем!» Их написали на автобусе, на котором мы ездили на матчи и тренировки. А после победы над испанцами ребята растянули на поле баннер «Играем за вас!» И болельщики отвечали нам взаимностью.

Деталь, о которой, быть может, многие позабыли: к началу чемпионата в рейтинге ФИФА сборная России была ниже всех остальных финалистов. На протяжении двух лет мы не участвовали в официальных соревнованиях, а для контрольных матчей выбирали маститых соперников — Чили, Бельгию, Францию, Испанию, Аргентину, Бразилию… На том этапе требовалось объективно оценить свои силы, чтобы исправить ошибки, провести работу над ними.

Считаю, нам удалось учесть много нюансов. И по ходу чемпионата продолжали вносить коррективы.

При этом не скажу, будто команда находилась в оцепенении из-за свалившегося груза ответственности. Все шло своим чередом.

Да, дисциплина, порядок — это даже не обсуждалось, но и ежовых рукавиц не было. Скажем, после матча с Египтом я разрешил игрокам «Зенита» не возвращаться в Москву с командой, остаться в Петербурге, провести вечер с семьями. Они прилетели на следующий день.

И к нам на базу часто приезжали гости — тот же Денис Мацуев, Аркадий Дворкович, Виталий Мутко, Гус Хиддинк, Ольга Голодец, Павел Колобков, Тина Канделаки, мой старый знакомый Гоша Кудинов с чемпионом мира 2006 года Марко Амелия из Италии… Само собой, навещали жены футболистов с детьми.

Чтобы никто никому не мешать, специально оборудовали на территории базы дом гостеприимства. Борис Левин из клуба знатоков «Что? Где? Когда?» несколько раз был в Новогорске, проводил интеллектуальные игры. Хороший способ переключиться с футбола.

— Вы участвовали?
— Без меня желающих хватало…

Только за пару дней до следующего матча мы ограничивали контакты с внешним миром. Не понаслышке знаю, насколько важна атмосфера в команде во время крупного турнира. Когда вокруг все кипит, нельзя перегнуть палку, излишне нагнетая. Нужно, чтобы футболисты не зажались, чувствовали себя комфортно.

— Тем не менее известно, что всегда побеждает команда, а проигрывает тренер.
— Это правда. Но и я сразу знал, на что подписываюсь. Все-таки опыт за плечами приличный. Почти до 40 лет играл на высшем уровне, потом начал тренировать. На рубеже нулевых годов был перерыв на два сезона, а остальное время я в футболе. Мне не нужно объяснять, когда взбодрить, встряхнуть игроков, а в какой момент лучше оставить их в покое.

Если видел, что несколько человек собрались вместе и что-то между собой обсуждают, никогда к ним не подходил, не встревал в разговор. Сами придут и расскажут, когда захотят. Есть нюансы, о которых тренеру лучше не знать. Если все время нависать как коршун над игроками, можно лишь навредить.

— Неужели и с Игорем Акинфеевым не разговаривали после 0:3 в матче с Уругваем в Самаре?
— Мы давно научились понимать друг друга без слов. Если бы стал утешать или подбадривать, выглядело бы фальшиво. Похлопывать по плечу надо тех, у кого проблемы. Это не про Акинфеева. Нервы у него в порядке. Кроме того, рядом был тренер вратарей Гинтарас Стауче, всегда готовый что-то подсказать.

Полагаю, мы не ошиблись с игроками, формируя заявку на чемпионат мира. Индивидуально они, может, и уступали футболистам из топ-сборных, но вместе действовали и смотрелись очень достойно. Именно появившаяся уверенность в своих силах позволила нам отыграть сто двадцать минут против испанцев, а через три дня столько же — против хорватов. И с англичанами отбегали бы, если бы шанс представился. Командный дух — не пустые слова.

А явные фавориты во главе с великими звездами вылетели на более ранних стадиях турнира, досрочно уехали домой. Немцы, испанцы, португальцы, аргентинцы…

Личности, безусловно, нужны, но сегодня никакой гений в одиночку чемпионат мира не выиграет. Вот без кого, по-вашему, французы не смогли бы занять в России первое место?

— Допустим, без Гризманна.
— Разве он стал лучшим бомбардиром или показал на поле что-то космическое? И без него трехцветные вели бы такую же игру.

— Хорошо. А Мбаппе?
— Очень талантливый игрок, но и ему нашлась бы замена.

В 1998-м, когда французы впервые стали чемпионами, блистал Зидан, хотя и он играл в команде и на команду, а не сам по себе. Сейчас футбол стал еще более коллективным.

— Из наших игроков вас кто-нибудь удивил?
— Удивляешься, когда чего-то не знаешь. Мы и рассчитывали именно на тех, кого пригласили в сборную.

Сыграло положительную роль возвращение Игнашевича, присутствие в команде имевших опыт больших турниров Акинфеева, Самедова, Габулова, Жиркова. Дзюба привел себя в порядок, ярко выступил.

Но и в этом я не увидел ничего сверхъестественного, поскольку Артем уже в 18 лет играл у нас с Ромащенко в основном составе «Спартака». Он и тогда был таким же шутником и заводилой, правда, в силу возраста меньше мог повлиять на игру команды.

— Похоже, именно Дзюба изменил психологический фон вокруг сборной, когда после очередного проигранного контрольного матча обратился к болельщикам с призывом перестать долбать сборную и поддержать ее.
— Честно? Не слышал этих слов. Они же были адресованы не мне. Во время чемпионата мира лишь несколько раз включал телевизор, да и то не на спортивных каналах, а на новостных.

Передачи о футболе вообще никогда не смотрю. Не имею такой дурной привычки. Мне было важно не то, что Дзюба говорит журналистам, а как тренируется и потом играет.

— Однажды Артем уже выпадал из обоймы кандидатов в сборную, а потом, казалось, вовсе захлопнул туда дверь, показав вам жест, который позже назвали «усами надежды».
— Это вам казалось, что захлопнул. Я так не считал. И Артем знал: все в его руках, точнее, ногах и голове. Заиграл и вернулся в команду.

А жест, о котором вы говорите, я с самого начала воспринял спокойно. Футболист решил таким образом напомнить тренеру о себе. Ну, молодец. Обижаться на шутку — последнее дело.

Тем более что в итоге Артем породил мем, можно сказать, подал гениальную креативную идею.

— Он забил саудовцам и отдал вам честь, сделав это фирменным стилем празднования голов.
— Вот и говорю, что у Дзюбы адекватные реакции и с чувством юмора все хорошо… Подумайте сами: я ведь не враг себе, неужели не взял бы в команду сильного игрока лишь из-за того, что он косо смотрит в мою сторону? Со стороны могло показаться по-всякому, но мы команду строили, а не собирали друзей по интересам.

— Вас Игорем Денисовым долго доставали. Что его не включили в состав.
— Не хочется переходить на персоналии, тем более, речь об уважаемых футболистах, по той или иной причине не попавших на чемпионат мира.

Будучи игроком, я уважал тренеров за желание сделать меня лучше, а не за то, что здоровались со мной за руку. Куда важнее были конкурентная среда, которую они создавали, и требования, которые предъявляли.

— А кто, кстати, ваш главный тренер по жизни?
— Трудно однозначно сказать. Практически с каждым связан тот или иной эпизод, важный этап в карьере игрока… В «Спартак» меня взял Константин Бесков, трофеи в нем я выигрывал при Олеге Романцеве, в сборную страны попал при Анатолии Бышовце, в «Тироле» завершал карьеру при Йоахиме Лёве. Да и сезон у Юрия Семина в «Локомотиве», куда я ушел в 1988 году, чтобы получить игровую практику, тоже по-своему памятен. Есть что вспомнить и на кого равняться!

— Потом вы и сами были тренером не только в разных клубах, но и странах.
— К каждой команде надо искать подход, в Грозном нельзя работать, как в Польше. На Кавказе одни законы и менталитет, в Восточной Европе — вторые, в Западной — третьи. Это важно учитывать. А если не готов, лучше и не начинать.

— Не припоминаю, чтобы вы плясали лезгинку после матчей в Грозном.
— Повод нужен. А танцевать я могу и умею. И не только лезгинку…

Возвращаясь к вопросу о принципах формирования команды, могу сказать, что нельзя угодить всем. Моих предшественников тоже жестко критиковали. Это дискуссия на века. Если тренера назначили, ему надо доверять. Иной путь ведет в тупик.

Мы были максимально открытыми для прессы, старались отвечать на все вопросы, чтобы снять любые сомнения и подозрения. Но нельзя переубедить тех, кто не хочет тебя слышать.

Я уже объяснял сегодня: снаружи видно далеко не все, важно, какая обстановка внутри.

— Давление из серии «Позади Москва» вам сильно мешало?
— Это медицинский термин, а мы говорим о спорте.

Мне не надо было напоминать, что на нас смотрит страна. Сам все знал, чувствовал. И футболистам, кстати, ни разу не сказал таких громких слов за два года. Зачем произносить очевидное? Ребята взрослые, без накачки все понимали.

— Путин когда вам впервые позвонил?
— После Египта. Поздравил с выходом из группы, сказал человеческие слова поддержки. Потом мы еще несколько раз разговаривали.

А прежде виделись лишь однажды, перед поездкой на чемпионат мира 2002 года. Я еще игроком был. Владимир Владимирович приезжал на базу в «Бор». Тогда не общались, сделали коллективное фото на поле, президент пожелал нам успешного выступления в Японии. На следующий день мы отправились на турнир.

— Но надолго там не задержались.
— Да, в тот раз не вышло…

— А как в 2016-м вас пригласили в сборную?
— Отработал год главным тренером в варшавской «Легии», команда выиграла золотые медали национального чемпионата, победила в кубке Польши. Сезон закончился, я улетел к семье в Инсбрук. 31 мая туда приехали представители клуба, чтобы обсудить планы на будущее. У руководства было свое представление о развитии «Легии», я же хотел усиления команды перед матчами Лиги чемпионов, поскольку в мои планы не входили проигрыши грандам с разницей в пять голов. Как оказалось, я был излишне оптимистичен: той осенью «Легии» забивали и по шесть, и по восемь мячей за матч…

Кстати, новость, что наши дороги с клубом расходятся, я узнал там же, в Инсбруке, во время матча Россия — Чехия. После той контрольной игры наша сборная отправлялась на Евро-2016 во Францию. Я сидел на трибуне стадиона «Тиволи», следил за происходящим на поле и вдруг заметил странное шевеление вокруг себя. Оказывается, в интернете появилась информация, что Черчесов уходит из «Легии», вот присутствовавшие на матче российские журналисты и решили узнать все из первых уст…

А после Евро мне позвонили из Москвы, пригласили на разговор. Прилетел, встретился с Виталием Мутко, мы проговорили около трех часов, после чего я вернулся в Австрию, где и ждал окончательного решения.

Повторный звонок раздался через 25 дней. Все это время я ни с кем не общался, не вел переговоров о работе ни с одним клубом. Сборная есть сборная. 11 августа 2016-го было объявлено о подписании двухлетнего контракта. Выходит, три недели ожидания были не напрасны, мы провели эмоциональный чемпионат мира, где дошли до четвертьфинала.

Хотя, конечно, хотелось большего.

— Какими глазами смотрели игру хорватов с французами в финале?
— Не люблю разговоры из серии «если бы да кабы». Мол, на их месте должны были находиться мы. Каждый занял то место, которое заслужил. Хотя, конечно, невольно начинаешь примерять что-то на себя, прикидывать, как сыграл бы игрок твоей команды в том или ином конкретном эпизоде…

После поражения от хорватов я на пару дней задержался в Москве, вместе с командой встретился с болельщиками в «Лужниках», сходил на эфир к Владимиру Соловьеву, через программы «Время покажет» и «60 минут» поблагодарил народ за поддержку и уехал в Австрию к семье.

Не было никакого желания оставаться на финал. Если бы не пригласили, сам не прилетел бы.

Позвонили из администрации президента, позвали. Сначала не брал трубку, поскольку высвечивался незнакомый номер, а на такие звонки стараюсь не отвечать. Элементарно не хватает времени.

Потом набрали с того номера, который знал…

Прилетел в день матча, поехал на стадион, а после игры сразу же вернулся в Инсбрук.

— Вы и по телевизору игру не собирались смотреть?
— Полагаете, обязательно надо в прямом эфире, вот так, чтобы здесь и сейчас? Да, для болельщика это важно, но я-то воспринимаю футбол иначе. Поэтому и полуфиналы увидел спустя какое-то время в записи. А что вас удивляет?

Я же объяснил, что в семье два года, по сути, не было ни мужа, ни отца, а только тренер. С женой Аллой и дочкой Мадиной мы поехали в Нойштифт, где наша команда проводила последний сбор перед чемпионатом. Я и в отеле перед отъездом в начале июня обещал, что непременно вернусь к ним. Хотелось бы, конечно, попозже…

— Родные приезжали на чемпионат мира, чтобы поболеть за вас?
— Сестры из Северной Осетии прилетали. Сын был на матче открытия, потом у него начались сборы в «Балтике». Жена и дочь оставались в Австрии. Решили, что так всем будет спокойнее.

— А на финал, получается, вас выдернули из отпуска?
— Краткосрочного…

На матче я сидел в ложе для почетных гостей. Наиболее эмоционально вели себя президенты Франции и Хорватии, что, в общем-то, понятно. Слева от меня место занимал глава УЕФА Александер Чеферин, мы смотрели спокойно, сдержанно. По привычке анализировал происходящее на поле, правда, записи не делал. Примерно за минуту до первого гола французов сказал сидевшему справа представителю хорватской федерации футбола: «Сейчас вам забьют». Он еще недовольно покосился в мою сторону. Говорю: «Вы сами себе проблемы в обороне создаете». И тут — гол! Марио Манджукич срезал мяч в свои ворота…

— Давайте о внутрироссийских проблемах поговорим, даже о внутрисоюзных. РФС почти год без президента. По-вашему, это нормально?
— Почему без президента? Совмещающий должности генерального директора и генерального секретаря Союза Александр Алаев теперь исполняет и обязанности первого руководителя, пока Виталий Леонтьевич взял паузу. В наших отношениях ничего не изменилось. С Алаевым мы как общались практически ежедневно в рабочем режиме, так и общаемся, а с Мутко обсуждаем стратегические вопросы.

— Идут разговоры, что президентское кресло может занять Александр Дюков, до недавнего времени — президент «Зенита», или Алексей Сорокин, опять же экс-председатель оргкомитета по подготовке и проведению чемпионата в России. У вас есть личные предпочтения, Станислав Саламович?
— Предпочтений не может быть по определению, ведь от меня в данном случае ничего не зависит. Со всеми вышеупомянутыми людьми я знаком. Но еще раз повторю: мне комфортно с нынешней командой и ее руководителями. Так было и так остается по сей день. При подготовке к чемпионату мира мы работали в непростых условиях, под определенным прессом, но в итоге со всем справились.

— С командой рассчитались за чемпионат мира?
— В полном объеме. Мне не нравятся разговоры о деньгах. Это важная тема, но далеко не главная.

Чтобы вы понимали: сначала было объявлено о том, что РФС заключил со мной контракт, и лишь потом мы стали обсуждать сумму…

Когда я приходил на сборную, много вопросов предстояло решить. И они касались не только состава, который выйдет на поле. Скажем, у команды не было своей базы. Раньше по полтора часа теряли, чтобы доехать по пробкам из гостиницы на тренировку. А теперь минуту идем от отеля до поля. Министерство спорта выделило деньги, и Новогорск мы готовили, что называется, под себя. Постарались все сделать по уму. Вплоть до того, что я сам приезжал и выбирал цвет кафеля. В таких делах не бывает мелочей.

Если бы не проконтролировал, взяли бы, допустим, красную плитку. И как потом жить, если бы на второй день в глазах стало рябить от пестроты? Хотя, конечно, я красно-белый в душе, почти всю жизнь провел в «Спартаке»…

Для полноценного восстановления нужна гармония. Поэтому и дом гостеприимства сделали из дерева. Для большей душевности, теплоты.

Впрочем, никакая база не поможет, если нет базиса, физической и тактической готовности игроков. Над этим и трудились.

— Вы обмолвились, что по-прежнему остаетесь красно-белым. После отставки Карреры вас не звали на царствие в народную команду?
— Я привык мыслить не абстракциями, а конкретными категориями. Думал ли я о том, чтобы возглавить сборную России? Когда предложили, стал размышлять. Хотел бы я дать интервью ТАСС? Если бы не ваш звонок, и разговора этого не было бы. Зачем думать о том, чего нет?

В «Спартак» минувшей осенью меня никто не звал, никаких разговоров на эту тему я ни с кем не вел.

— Но вы ведь наверняка следите за происходящим в команде?
— Не то слово! Вот посмотрите: у меня на столе лежит подробнейшая информация по каждому матчу чемпионата России. Мирослав Ромащенко (тренер сборной — прим. ТАСС) анализирует технико-тактические данные, Владимир Паников (тренер сборной по физической подготовке — прим. ТАСС) — функциональную подготовку. «Енисей» — «Урал», «Ростов» — «Уфа». И так далее… Статистика, аналитика. Следим за всеми клубами, а также игроками сборной — нынешними и потенциальными.

Однако публично обсуждать состояние дел в конкретных командах, разумеется, не буду. Не моя зона ответственности. Понятно, что форма, функциональная готовность футболиста напрямую зависит от того, что происходит в его клубе. Это отражается и на нашей работе, но, повторю, я не вправе давать оценки коллегам.

— Когда на сборную приходили ваши предшественники — Хиддинк, Капелло, они говорили, что их позвали не только первую команду тренировать, но и заниматься развитием футбола в стране. Перед вами подобную задачу ставили?
— Есть Стратегия, она никуда не делась и рассчитана вплоть до 2030 года. Понятно, на бумаге можно что угодно написать, а реальная работа ведется в клубах, академиях, детско-юношеских школах. Но вы должны понимать: за два года руководства сборной у меня не было свободного времени, чтобы объезжать ДЮСШ и искать молодые таланты. Я был сконцентрирован на подготовке к чемпионату мира.

Другое дело, что мы с молодежной сборной в хорошем контакте, часто с Бушмановым (Евгений Бушманов, бывший главный тренер молодежной сборной России — прим. ТАСС) обсуждали, кто из ребят потенциально готов усилить первую команду. Если мое участие где-то нужно, звонят, приезжаю на игру, сам смотрю. Каждый занимается своим делом. Так и должно быть.

— Но пока реальное усиление сборная получила за счет трех бразильцев и двух немцев.
— Спокойно! Вот я по национальности осетин. И что теперь? Рауш родился в Томской области, а мой сын в Дрездене. Кто из них немец? Какой из этого надо делать вывод? Все, у кого есть российский паспорт, наши соотечественники. И это не я придумал.

Уже не раз подчеркивал: мы ни одного игрока не просили о натурализации. Ни Ари, ни Фернандеса, ни Нойштедтера. Никого! Когда принял сборную, у Гилерме уже был российский паспорт. Он по-русски не хуже меня говорит. Один футболист прожил здесь десять лет, у второго жена отсюда, у третьего дети тут родились… У каждого человека свои резоны и причины.

На днях мне звонил знакомый, не буду называть фамилию, стал рассказывать о футболисте, который потенциально готов сменить иностранное гражданство на наше. Я даже не дослушал, объяснил, что звонок не по адресу, поскольку паспорта выдает ОВИР, а не РФС. Мы такие вопросы не решаем и не занимаемся ими. Наша задача — выбрать лучших среди юридических россиян. Идет естественная конкуренция. Я понятно выразился?

— Вполне. Тогда спрошу о других футболистах, чье гражданство вопросов не вызывает, а вот поведение… Я про Кокорина с Мамаевым, как вы уже догадались.
— То, о чем вы говорите, к футболу не относится. История, безусловно, прискорбная, но она могла приключиться и с артистом, и с фигуристом, и, извините, с журналистом. Резонанс этот скандал получил во многом из-за личностей участников. Хотелось бы, чтобы под неприятной ситуацией поскорее подвели черту.

— Какой финал кажется вам справедливым?
— Мне кажется, и Кокорин, и Мамаев имели достаточно времени, чтобы переосмыслить поведение и сделать выводы. Другое дело, как все будет выглядеть через призму юридической буквы. Умные люди ведь что говорят: если не знаешь, как быть, поступай по закону. Надеюсь, с проштрафившимися именно так и будет. В конце концов, все живы и здоровы, казнить вроде бы не за что.

— Допускаете, что Александр и Павел вернутся в большой футбол?
— Им надо сначала разобраться с правовым полем, а потом уже думать о футбольном.

— До сборной вы работали только с клубами. Тут ритм иной. По идее, и времени свободного должны быть больше, а вы жалуетесь, что его не хватает.
— Мы не жалуемся, а констатируем.

Да, в первые несколько месяцев было сложно, а потом научился выстраивать график, чтобы все успеть, везде побывать. Лишь кажется, будто у тренера национальной команды мало дел. Расписание плотное, от многого приходится отказываться. Пока выполнишь обязательную программу, времени на произвольную не остается. Сейчас вот прикидывал, на какие даты запланировать отпуск в следующем году, хотя прекрасно понимаю, что наметить можно много, а в реальности все равно придется выкраивать свободные окна.

— Дома, в Осетии, часто бываете?
— Не поверите, после чемпионата мира впервые съездил во Владикавказ лишь в конце ноября. Звали постоянно, но мне хотелось, чтобы немного спал ажиотаж.

— Устали от народного внимания?
— Нет, конечно. Лучше фотографироваться с болельщиками и раздавать автографы, чем вызывать их гнев и критику.

— Похоже, не дождались, пока на исторической родине волна пойдет на спад?
— Если вы о награждении орденом «Слава Осетии», то, конечно, приятно получить высшую награду республики из рук ее главы Вячеслава Битарова.

К сожалению, были и печальные события. Скончался мой друг, первый осетинский олимпийский чемпион по борьбе Сослан Андиев, я присутствовал на похоронах…

— Кто из близких живет в республике?
— Там много родственников, в том числе четыре сестры.

К сожалению, редко собираемся вместе. Вот и в этот раз долго погостить не удалось. Дела! Последние туры чемпионата России перед зимней паузой, 1 декабря надо было лететь в Дублин, где в воскресенье прошла жеребьевка чемпионата Европы 2020 года. Узнали соперников по группе — Бельгия, Шотландия, Кипр, Казахстан, Сан-Марино. Ну, вы тоже в курсе…

Начинаем готовиться к следующему сезону, к отборочному циклу.

— А что дальше?
— Отвечу, как в рекламе. «Дальше — больше».

Специально для вас могу добавить еще два слова: поживем — увидим.